способность задавать вопросы

Что это? детство? или приобретается с опытом?

есть разного рода способности: способность чувствовать, способность жить,
дышать, любить и называть вещи и призраки именами.

есть способность гнуться или не гнуться.
гнуться и не ломаться и не ломаться и не гнуться и гнуться и ломаться

последнее встречается часто. сначала гнуться а потом ломаться, или
сначала ломаться, а потом гнуться, согнуться и принять волю вольного.


если жизнь конечна? то ничего не понятно. а если не конечна, то непонятно все.

думаю, что дело в кумирах. кумиры как пожиратели способности задавать вопросы,
быть ребенком, у которого кумиры родители, но потом кумиры падают.. а ребенок
или теряет способность вопрошать и удивляться либо не теряет ее. почему?

почему в жестких школах люди теряют способность видеть и спрашивать?
почему в свободных школах люди теряют желание мыслить?

мыслящий не вопрошает, вопрошающий не мыслит.

45

MoZart 9

Письмо отца. Можно сообразить, насколько жизнь 1776-77 годов была другой. Более ествественной. 7 детей.  Осмысленная борьба за сына:

очень много машин ныне. и спокойная старость, продленная, и всеобщее старение мира. белого мира.

Ну и еще одно непреодолимое противоречие с обыденностью, укорачивающее жизни поэтов: честь

торжество зла в каннах

писал год назад

видимо болезнь запущена
канны мертвы. и воняют.
наградили труп.

ничего так просто не бывает. плата за прошлогодний позор.

"Меланхолия" это про Канны = как метафору свадьбы живых мертвецов,
 ключевая фраза героини

  " ... что если вместо этого, мы попробуем продать публике тебя джек?"
.......
они ни перед чем не остановятся.
и вызывают такую ненависть, они и их спонсоры
что не хватает слов, чтобы это описать...

====

Bruckner 7 adagio

ПЕТЕРБУРГ

В Петербурге рождённому свойственна свежесть сорочки
Из матерой материи — тертой трухи неживой;
На болотистой почве торчит, уцепившись за кочки,
Очарованный город, склонивший главу над Невой.

Неспроста, засмотревшись с моста на простудные воды,
Я внезапно увижу, как кружит над зеркалом бриз,
Разрывая в кривой амальгаме свинцовые своды
Петербургского неба — чухонский природный каприз.

Я увижу круги на воде от упавшего с моста,
Оскверненного северным вздором прожженного дня…
На другом берегу покачнется Васильевский остров,
И тягучая тина течения смоет меня.

Память, 27 05 1926

Напиши мне письмо А.Цветков

Напиши мне письмо

Я не верю звонкам и свиданьям

Приближается время

Сквитать понемногу долги

Даже если в дожди, 

Даже если придет с опозданьем

Напиши мне, что любишь,

А если не любишь - солги

Напиши мне, что любишь,

А если не любишь - солги

Напиши мне сегодня

Не медли, еще до рассвета.

Словно мертвые птицы,

Лежат на земле города

Напиши мне письмо, 

даже если не хочешь ответа

напиши мне письмо

даже если не помнишь куда 

напиши мне письмо

даже если не помнишь куда

Я забыл обо всем

Я скитаюсь неделями кряду.

На Садовом кольце

Словно парус в беззвездной глуши

Отрекись от себя

Напиши мне любую неправду

Напиши мне письмо

Напиши.., напиши… напиши.

Напиши мне письмо

Напиши.., напиши,… напиши.

и о политике.

ЗАБЫТАЯ ДЕРЕВНЯ   1 У бурмистра Власа бабушка Ненила Починить избенку лесу попросила. Отвечал: нет лесу, и не жди - не будет!" "Вот приедет барин - барин нас рассудит, Барин сам увидит, что плоха избушка, И велит дать лесу",- думает старушка. 2 Кто-то по соседству, лихоимец жадный, У крестьян землицы косячок изрядный Оттягал, отрезал плутовским манером. "Вот приедет барин: будет землемерам!- Думают крестьяне.- Скажет барин слово - И землицу нашу отдадут нам снова". 3 Полюбил Наташу хлебопашец вольный, Да перечит девке немец сердобольный, Главный управитель. "Погодим, Игнаша, Вот приедет барин!" - говорит Наташа. Малые, большие - дело чуть за спором - "Вот приедет барин!" - повторяют хором... 4 Умерла Ненила; на чужой землице У соседа-плута - урожай сторицей; Прежние парнишки ходят бородаты; Хлебопашец вольный угодил в солдаты, И сама Наташа свадьбой уж не бредит... Барина всё нету... барин всё не едет! 5 Наконец однажды середи дороги Шестернею цугом1 показались дроги: На дрогах высокий гроб стоит дубовый, А в гробу-то барин; а за гробом - новый. Старого отпели, новый слезы вытер, Сел в свою карету - и уехал в Питер. 2 октября 1855 Примечания Стихотворение было высоко оценено Герценом: «прелесть». 1. Цуг — упряжка в четыре или шесть лошадей попарно.  +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Вообще счастье в сказке неизменно сопутствует лентяю и вору. Крайним выражением апофеоза лени служит сказка о Емеле-дураке. Он проводит время в лежании на печи и на всякое предложение пальцем повернуть для какого-либо дела неизменно отвечал: «Я ленюсь». Но ему достается волшебная щука, которая исполняет все его желания. И он пользуется ее услугами единственно для того, чтобы все делалось само собой, без всякого с его стороны труда. «По щучьему велению, по моему прошению, ступайте ведра сами в гору», и ведра идут в гору. «По щучьему велению, по моему прошению, ну-ка, топор, поди наруби дров, а вы дрова сами в избу идите и на печь кладитесь», и «по щучьему велению, сани ступайте сами в лес». И по щучьему велению топоры рубят, не запряженные сани едут в лес, а дрова сами попадают в печь 23. Услуги магии не всякому доступны, и дар «щучьего веления» достается людям в удел сравнительно редко. Волею-неволею приходится осуществлять идеал лентяя теми естественными способами, которые всем по плечу. Об этих способах говорят разнообразные варианты сказки о воре. Старик и старуха ведут сына в город «в науку отдавать»; и попадает он на обучение к мастеру вору, который дает своему мастерству характерное определение — «я ночной портной: туда-сюда стегну, шубу с кафтаном за одну ночь сошью». В результате обученья получается такой художник воровского искусства, который знает, как у сороки яйца украсть, как с живого человека штаны снять, и даже как на глазах у барина — украсть барыню 24. Сочувствие воровству и вору замечается не в одних только сказках низшего сорта: воровством промышляют и сказочные герои более высокой категории, богатыри и царевичи. Юная аудитория, которая восхищается, например, сказкою о Иване-Царевиче, не отдает себе отчета в том, что любимые подвиги этого и многих других героев — добывание жар-птицы, гyслей-самогудов и прекрасной царевны, большею частью основаны на воровстве. Здесь вор не замечается слушателями сказки потому, что воровство заслоняется общим подъемом над житейским, и вор принимает облик рыцаря, совершающего чудесные подвиги. Есть сказки, где хищения облекаются таинственным волшебным покрывалом, но есть и другие, выражающие низшую ступень нравственного сознания, где воровство, ничем неприкрытое и не приукрашенное, нравится само по себе как «художество» и как наука устроения лучшей жизни. Неудивительно, что этот воровской идеал находится в самом тесном соприкосновении с социальной мечтою простого народа. Есть эпохи народной жизни, когда все вообще мышление народных масс облекается в сказочные образы. В такие времена сказка — прибежище всех ищущих лучшего места в жизни и является в роли социальной утопии. +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ и с  песней и на бис, про индейцев

Нечто Красное

ююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююю


Н.К.: «Опять эта старая песня? Зачем, если ты не христианский святой? Не проклятый ли ты софист после этого всего?»

Я: «Ты пойман в своем собственном мире. Но ты определенно думаешь, что кто-либо может оценивать ценность христианства верно, не будучи при этом совершенным святым». 

Н.К.: «Ты что, доктор теологии, который исследует христианство снаружи и оценивает его исторически и таким образом превращается в софиста?»

Я: «Ты упрям. Я имел в виду, что это едва ли совпадение, то, что весь мир стал христианским. Я также верю, что это была задача Западного человека, нести Христа в своем сердце и расти через его страдание, смерть и воскрешение». 

Н.К.: «Хорошо, есть также евреи, которые хорошие люди и все еще не нуждаются в твоем священном писании». 

Я: «Ты, как мне кажется, не умеешь хорошо читать людей. Не заметил ли ты,
что евреям недостает чего-то в голове и чего-то в
сердце, и они сами чувствуют, что им чего-то не хватает?»

Н.К.: «В самом деле, я не еврей. Но я должен защитить евреев: ты кажется, их ненавидишь».

Я: «Хорошо, ты говоришь, как те евреи, которые обвиняют любого в ненависти к евреям, кто не имеет благосклонного отношения к ним, в то время как они сами отпускают самые грязные шутки на свой счет. Евреи ясно чувствуют этот недостаток и все же не хотят принять его, они чрезвычайно чувствительны к критицизму. Ты полагаешь что христианство не оставляет следов на человеческой душе? И ты полагаешь что тот кто
не испытал это глубоко лично может все же разделять этот плод?»

Н.К.: «Ты хорошо споришь. Но твоя важность?! Ты бы мог делать это гораздо легче. Если ты не святой, я действительно не понимаю, зачем ты должен быть таким важным. Ты полностью уничтожаешь радость. Что за дьявол в тебе? Только христианство с его
унылым бегством от мира может делать людей такими тяжеловесными и мрачными». 

Я: «Я думаю, есть еще вещи, которые обуславливают серьезность». 

Н.К.: «О, я знаю, ты имеешь в виду жизнь. Я знаю эту фразу. Я тоже живу, но не позволяю своим волосам седеть из-за этого. Жизнь не требует никакой серьезности. Напротив лучше танцевать по жизни». 

Я: «Я знаю, как танцевать. Да, если бы мы могли бы делать это танцуя! Танец соответствует сезону спаривания. Я знаю, что есть всегда те, кто всегда в спешке и те, кто также хочет танцевать ради их богов. Одни смехотворны, а другие вводят античность взамен того, чтобы честно признать их неспособность к такому самовыражению». 

Н.К.: «Здесь, мой дорогой, я сбрасываю маску. Теперь я стану несколько более серьезен, так как это относиться к моей территории.  Есть еще третья вещь, для которой танец был бы символом». 

Некто Красный превращает себя в нежный красноватый цвет плоти. И смотрите - о чудо - мои зеленые одежды расцветают везде листьями.

Н.К.: «Неужели ты не узнаешь меня брат, я твоя радость!»

Я: «Можешь ли ты быть радостью? Я вижу тебя словно через облако. Твое изображение исчезает. Дай мне взять твою руку, дорогой, кто ты, кто ты?»

Радость? Был ли он радостью?

Четверг, 6-ая неделя. Вознесение

21 мая

Россия против Г-фотографов, жирных поэтов и пошлых манагеров

                                                               Победители

 

Мы широко по дебрям и лесам
        Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
        Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!
        Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
        С монгольской дикою ордою!

20 мая

из дневника о. Шмемана

Четверг, 20 января 1977

     Два часа перед телевизором:  inauguration  6  президента  Картера.  Как
всегда - а это "мой" шестой президент - восхищение Америкой, подлинная
радость. Простота всей этой  церемонии  -  и  потому,  что  отсутствует
всякая "церемониальность" и "символизм", она по-настоящему символична. В ней
вся Америка, все то невыразимое, что делает ее  действительно  великой.  Но,
конечно, главное, что меня  восхищает,  это  передача  власти,  передача,  в
которой  сгорает  всякая  вражда,  партийность,  соотношение  победитель   -
побежденный... Овация [бывшему президенту] Форду и  простые  слова  Картера,
благодарящего его от "себя и от имени всей нации".  Флаг.  Солнце.  Молитва.
Гимн. Все это грандиозно и предельно просто. Сейчас, пока я пишу,  Картер  с
женой, неожиданно для всех,  пошли  пешком  от  Капитолия  до  Белого  дома.
Радость толпы. Я убежден, что в памяти останется это шествие  президента  за
руку с женой... Речь его, однако, мне показалась слабой, да и сам он мне  не
очень симпатичен. Он все время улыбается, но глаза его  остаются  холодными.
Нет, восхищает меня Америка, ее глубокая сущность, Америка, нашедшая -  одна
во всем мире! - какую-то формулу, почти чудесную, государства и общества, не
превращающихся в идолов, сочетающую живую традицию ("принцип") с жизнью... И
опять думал о Солженицыне: вот что ему надо бы  смотреть,  во  что  вникать,
чему смиренно учиться. Но куда там... Учить можем  только  мы  из-под  наших
развалин, которые ничему никогда нас не учат...
=====================================
22 01 1977
........


Продолжаю книгу о Марксе. Какое падение был девятнадцатый век.  Падение
перспективы, уровня и объекта интереса, внимания. В  каком  духовном  болоте
прожил всю свою жизнь Маркс  и  как  этим  болотом  заразил  весь  мир,  все
сознание человеческое. Парадокс этой эпохи: одновременно и редукция человека
(Фейербах),  и  страстное  желание  его  освобождения.  Христианская   эпоха
(антропологический максимализм) возводит человека на небо, но мирится с  его
порабощением   на    земле.    Антихристианская    эпоха    антропологически
минималистична, но хочет "служить человеку". Все это звучит  гладко,  однако
по-настоящему до сих пор не объяснено, остается именно парадоксом.
===============================

Волшебная Флейта

-Первый показ состоялся 30 сентября 1791 года, в маленьком «Виденертеатре», «длинном прямоугольном здании, похожем на гигантский ящик», — пишет в своих «Мемуарах» Игнац Франц Кастелли. Моцарт дирижировал оркестром. После первого акта зрители оставались настолько холодны, настолько скупы на аплодисменты, что бледный Моцарт бросился к Шиканедеру, который его успокоил. Второй акт понравился больше, и после занавеса вызывали авторов. То ли от неуверенности, то ли от застенчивости Моцарт спрятался в кулисах и отказывался выйти на сцену. Ему казалось, что произведение недостаточно понятно и никому не понравилось, а аплодисменты относятся главным образом к трюкам Шиканедера и его грубой веселости в роли Папагено. Начиная со второго представления, Моцарт больше не вставал за пюпитр, вверив дирижерскую палочку Хеннебергу.-
=======================
Жалоба Ночи из перого акта не была услышана. 
Публика глуха.

Бедный Моцарт! 
через месяц он умрет.

но музыка не умирает, это сопрано Божественно.

=================
Кажется, MoZart понимал что Ночь жаждет  его.

сила и спесь

..... современный средний европеец душевно здоровей и крепче своих предшественников, но и душевно беднее. Оттого он порой смахивает на дикаря, внезапно забредшего в мир вековой цивилизации. Школы, которыми так гордился прошлый век, внедрили в массу современные технические навыки, но не сумели воспитать ее. Снабдили ее средствами для того, чтобы жить полнее, но не смогли наделить ни историческим чутьем, ни чувством исторической ответственности. В массу вдохнули силу и спесь современного прогресса,'но забыли о духе. Естественно, она и не помышляет о духе, ........

и далее, специльно для людей умственно-карьерного труда:

Массовый человек ощущает себя совершенным. Человеку незаурядному для
этого требуется незаурядное самомнение, и наивная вера в собственное
совершенство у него не органична, а внушена тщеславием и остается мнимой,
притворной и сомнительной для самого себя. Поэтому самонадеянному так нужны
другие, кто подтвердил бы его домыслы о себе. И даже в этом клиническом
случае, даже ослепленный тщеславием, достойный человек не в силах ощутить
себя завершенным. Напротив, сегодняшней заурядности, этому новому Адаму, и в
голову не взбредет усомниться в собственной избыточности. Самосознание у
него поистине райское. Природный душевный герметизм лишает его главного
условия, необходимого, чтобы ощутить свою неполноту, - возможности
сопоставить себя с другим. Сопоставить означало бы на миг отрешиться от себя
и вселиться в ближнего. Но заурядная душа не способна к перевоплощению - для
нее, увы, это высший пилотаж.
Словом, та же разница, что между тупым и смышленым. Один замечает, что
он на краю неминуемой глупости, силится отпрянуть, избежать ее и своим
усилием укрепляет разум. Другой ничего не замечает: для себя он - само
благоразумие, и отсюда та завидная безмятежность, с какой он погружается в
собственный идиотизм. Подобно тем моллюскам, которых не удается извлечь из
раковины, глупого невозможно выманить из его глупости, вытолкнуть наружу,
заставить на миг оглядеться по ту сторону своих катаракт и сличить свою
привычную подслеповатость с остротой зрения других. Он глуп пожизненно и
прочно. Недаром Анатоль Франс говорил, что 

дурак пагубней злодея. 

Поскольку злодей иногда передыхает

Откройте кодекс на любой странице ...

Идеалы согласно своей природе взвешены и желанны; они существуют до
данного предела, но не дальше. Поэтому и действенность их сути не опровержима.
Тот, кто верит в свои идеалы, собственно, проживает их, или же верит, что может
проживать, он страдает от мании величия и ведет себя, как помешанный, выдавая
себя за идеал; но герой пал. Идеалы смертны, и нужно быть готовым к их концу: в
то же время это может стоить вам жизни. Ведь разве вы не видите, что вы сами
наделили значением, ценностью и действенной силой ваш идеал? Если вы
пожертвовали собой ради идеала, он раскалывается и играет с вами в карнавал, а
потом уходит в Ад в Пепельную Среду. Идеал – это также оружие, что можно
отложить в сторону в любое время, факел на неосвещенном пути. Но тот, кто
носится с факелом среди белого дня, - глупец. Как обрушились мои идеалы, и как
свежо зеленеет мое дерево! Когда я позеленел, они стояли там, печальные руины
ранних храмов и розовые сады, и я, вздрогнув, осознал их внутреннее сходство.
Мне показалось, это был неподобающий союз. Но я понял, что этот союз существует
уже давно. В то время, когда я еще утверждал, что мои святилища были кристально
чисты, и когда я сравнивал своих друзей с ароматом персидских роз, они уже
образовывали союз взаимного молчания.
И так они стоят там, руины, споря между собой, не в состоянии примириться

со своим обыденным несчастьем. Внутри я стал природным существом, но я был
также злым духом, напугавшим одинокого странника и избегающим человеческих
мест. Но я зеленел и цвел изнутри. Я до сих пор не стал тем человеком, что нес в
себе конфликт между стремлением к обществу и стремлением к духу. Я жил не
этими стремлениями, а собой, и был радостным зеленым деревом в далеком

весеннем лесу. И так я научился жить без общества и духа; и я был поражен,
насколько хорошо мне это удавалось.

Облака

ps. 20.05.2012

Мы рядом шли, но на меня
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась.
Белели стужей облака
Сквозь сад, где падали капели,
Бледна твоя была щека,
И как цветы глаза синели.
Уже полураскрытых уст
Я избегал касаться взглядом,
Но был еще блаженно пуст
Тот дивный мир, где шли мы рядом.
1917

======================

блаженная пустота мира.  под белеющими стужей облаками.

мы за все хорошее

2006, may, PeterHouse

: «Жестокий разрыв настоящего с прошлым — главный признак нашей эпохи, и похоже, что он-то и вносит смятение в сегодняшнюю жизнь. Мы чувствуем, что внезапно стали одинокими, что мертвые умерли всерьез, навсегда и больше не могут нам помочь. Следы духовной традиции стерлись. Все примеры, образцы, эталоны бесполезны. Все проблемы, будь то в искусстве, науке или политике, мы должны решать только в настоящем, без участия прошлого. Лишенный своих бессмертных мертвых, европеец одинок; подобно Петеру Шлемилю, он утратил тень. Именно это случается в полдень»!.

Oldest of the Cambridge Colleges

=====================

 

Garden

Первая речь

Настало время, чтобы человек поставил себе цель свою.
Настало время, чтобы человек посадил росток высшей надежды своей.
Его почва ещё достаточно богата для этого.
Но эта почва будет когда-нибудь бедной и бесплодной, и ни одно высокое дерево не будет больше расти на ней.

Горе! Приближается время, когда человек не пустит более стрелы тоски своей выше человека и тетива лука его разучится дрожать!

Я говорю вам: нужно носить в себе ещё хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду. Я говорю вам: в вас есть ещё хаос.

Горе! Приближается время, когда человек не родит больше звезды.

Горе! Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя.
Смотрите! Я показываю вам последнего человека.

«Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда?» - так вопрошает последний человек и моргает.

Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий всё маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живёт дольше всех.

«Счастье найдено нами», - говорят последние люди, и моргают.

Они покинули страны, где было холодно жить: ибо им необходимо тепло. Также любят они соседа и жмутся к нему: ибо им необходимо тепло.
Захворать или быть недоверчивым считается у них грехом: ибо ходят они осмотрительно. Одни безумцы ещё спотыкаются о камни или о людей!
От времени до времени немного яду: это вызывает приятные сны. А в конце побольше яду, чтобы приятно умереть.
Они ещё трудятся, ибо труд - развлечение. Но они заботятся, чтобы развлечение не утомляло их.
Не будет более ни бедных, ни богатых: то и другое слишком хлопотно. И кто захотел бы ещё управлять? И кто повиноваться? То и другое слишком хлопотно.
Нет пастуха, одно лишь стадо! Каждый желает равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идёт в сумасшедший дом.

«Прежде весь мир был сумасшедший», -
говорят самые умные из них, и моргают.

Все умны и знают всё, что было; так что можно смеяться без конца.
Они ещё ссорятся, но скоро мирятся - иначе это расстраивало бы желудок.
У них есть своё удовольствьице для дня и свое удовольствьице для ночи; но здоровье - выше всего.
«Счастье найдено нами», - говорят последние люди, и моргают.

=========================================================
 Счастье найдено всеми. земля стала маленькой. танцующие звезды похожи на блядей.
все равны. в с-ума-сшедшем доме. все знают все. иначе это расстраивало бы желудок. здоровье - пре-выше всего. Счастье найдено всем.  стучат самые умные блоггеры и моргают. и моргают. и морг... 
=======================

P(ink - urple) Garden

Слезы Весны

 грезы любви

Рефрен

* * *

Большие города — неправда волчья,
обман детей, зверей, ночей и дней.
И громогласно лгут они, и молча —
всем скопищем угодливых вещей.




Но из того, что вкруг Тебя творится,
Творящийся, в них нету ничего.
Зайдет Твой ветер в улицы к столице,
и улицы тотчас начнут кружиться.


Звенит и вертится их вереница,
как бы от ветра своего.




И ходят в парки, чтобы позабыться.

Что жизнь?

 «Что жизнь? То сон турка, упоенного опиумом, сон страшный: и голова болит от него, сердце стынет. 

Что жизнь? То странствие. 

Прокладываю себе дорогу, не зная, куда идти, зачем идти. И всегда блуждаю не­счастными степями, колючими кустарниками, горными утесами, и буря над головой и негде укрыться отнее.

 Но бодрствуй!»

не дать себя втянуть..

в игры мира сего.  

 ГСС (1722-1794)

мир ловил его и не поймал :

На склоне лет, достигнув возраста в 72 года, Григорий Саввич Сковорода гостил у одного из своих учеников. Как-то под вечер он взял заступ и начал рыть узкую яму. “Чем это ты занят, друг мой?” - спросил его хозяин. “Пора, друг, кончить странствие!” - ответил гость, - “И прошу тебя, пусть здесь будет моя последняя могила, и на ней напишите, что мир ловил меня, но не поймал.” На следующий день его нашли в комнате мертвым. Руки его были сложены на груди крестом, голова покоилась на свитках собственных его сочинений. Изданы они были только через сто лет после его смерти. Тем не менее, это не помешало ему стать поистине легендарной фигурой в народе. А официальная наука считает его первым философом России.

Всякому городу нрав і права, Всяка імієт свой ум голова, Всякому серцю своя єсть любов, Всякому горлу свой єсть вкус каков. А мні одна только в світі дума, А мні одно только не йдет с ума. Петр для чинов угли панскії трет, Федька купец при аршині все лжет. Тот строїт дом свой на новий манір, Тот все в процентах: пожалуй, повір! А мні одна только в світі дума, А мні одно только не йдет с ума. Тот непрестанно стягаєт грунта, Сей іностранни заводит скота. Ті форміруют на ловлю собак, Сих шумить дом од гостей, как кабак, А мні одна только в світі дума, А мні одно только не йдет с ума. Строіт на свой тон юриста права, С диспут студента тріщить голова, Тих безпокоїт Венерин амур, Всякому голову мучит свой дур. А мні одна только в світі дума, Как би умерти мні не без ума. Тот панегірик сплітаєт со лжей, Лікар в подряд ставит мертвих людей, Сей образи жирових чтет тузов, Степка біжит, как на свадьбу, в позов. Смерте страшна! замашная косо! Ти не щадиш і царських волосов, Ти не глядиш, гді мужик, а гді цар — Все жереш так, как солому пожар. Кто ж на єя плюєт острую сталь? Тот, чия совість, как чистий хрусталь.

1760-і рр. =================================================================

 Не искал ни жилища, ни пищи,
В ссоре с кривдой и с миром не в мире,
Самый косноязычный и нищий
Изо всех государей Псалтыри.

Жил в сродстве горделивый смиренник
С древней книгою книг, ибо это
Правдолюбия истинный ценник
И душа сотворенного света.

Есть в природе притин своеволью:
Степь течет оксамитом под ноги,
Присыпает сивашскою солью
Черствый хлеб на чумацкой дороге,

Птицы молятся, верные вере,
Тихо светят речистые речки,
Домовитые малые звери
По-над норами встали, как свечки.

Но и сквозь обольщения мира,
Из-за литер его Алфавита,
Брезжит небо синее сапфира,
Крыльям разума настежь открыто.  

Талмудисты

Талмудизм есть философема или, если хотите, система взглядов, согласно которой все многообразие жизни может быть классифицировано, регламентировано и представлено в наборе текстов. Решение любой проблемы сводится к отысканию в этих текстах соответствующих формул. Талмудизм не есть принадлежность какой-либо религии, талмудическими текстами может быть как сам Талмуд (в одних системах), так и сочинения каких-нибудь ребе Шломо Бен-Ари, Ленина, Дугина, Джеймса Р. Попкина (в других системах). Не будем путать канонические (святые) тексты, которые есть почти у каждой религии, и текстами талмудическими. Между ними есть (не всегда, но часто) очень существенное различие. Легче всего его видно на примере знакомого нам христианства, где притязания на регулирование светской жизни во всех (это важно) ее проявлениях ограничены, в силу ряда причин. В то же время максима "Богу Богово, а кесарю кесарево"совершенно неприемлема для талмудизма. Имманентным свойством талмудизма является его противоречивость. Во-первых, противоречивость внутренняя, обусловленная тем простым фактом, что многогранная, а главное, развивающаяся жизнь постоянно вылезает из догматических рамок талмуда в широком смысле этого слова. Чтобы справиться с этим, приходится, говоря компьютерным языком, иногда апгрейдить талмуд, что, естественно, приводит к постоянным багам. Во-вторых, существуют противоречия внешние, по отношению к окостеневшим талмудам другого толка. причем эти конфликты не могут быть никогда разрешены. Содержание талмуда, по крайней мере толкуемого здесь, меня интересует мало; гораздо интересней наблюдать за талмудистами. Талмудист никогда не дискутирует: в благоприятной для себя среде он вещает, иногда объясняет; в неблагоприятной - скандалит. Характернейшей и главной чертой речи и текстов самих талмудистов является немыслимо обильное цитирование. Это и понятно, цель талмудистане рассуждение, а отыскание в талмуде текста, соответствующего проблеме. Ценность талмудиста в его собственной шкале определяется количеством текстов прочитанных и лежащих в оперативной памяти. В крайнем случае, могущих быть мобилизованными с помощью поисковых машин Сети. Без употребления чужих текстов талмудист совершенно беспомощен. Его собственная речь тяжеловесна, корява, алогична, зачастую просто смешна, но не потому что полна юмора. Традиционный талмудист совершенно не владеет свободой изложения (хотя бывают исключения; в Сети, правда, я их не видел). Это замечательным образом видно в гостевых - посты талмудистов построены по одному клише,  форма не меняется годами. Эта форма, включая тип подписи, суть те костыли, которые должны держать хилое, нежизнеспособное мясо собственной речи;  оно же, это непрезентабельное мясо, в свою очередь, постоянно висит на массивнейшем скелете чужих текстов (как талмудических, так и текстов других дискутантов). Многократно осмеянная заносчивость талмудистов тоже является характерным признаком. Причастность к талмуду, ориентированность в текстах - вот те качества, которые, по определению, возвышают талмудиста, отделяют его от нижестоящих масс. Бесполезно спорить с талмудистом, никакие аргументы не будут им восприняты, если только выне являетесь талмудистом такого же или более высокого ранга в той же системе. Злейший враг талмудизма, хищник, безжалостно его уничтожающий, это здравый смысл. Оговорюсь, что я вовсе не хочу возносить здравый смыслмна пьедестал. Гипертрофированный здравый смысл - опасное явление,млишающее личность и общество ориентиров, разводящее бешеных живыхмсобак, которые, как известно превосходят мертвых львов. Но, как бы тони было, здравый смысл, гибкий, ловкий, весь построенный на обратныхмсвязях, истребляет неповоротливый талмудизм с легкостью или, в крайнеммслучае, пресекает его манифестацию. Здешние гостевые демонстрируютммзабавные примеры такой борьбы. Генез талмудизма в наши дни - отдельный интересный вопрос. Еслимвозвратиться к нашему дистиллированному образцу (догадайтесь какому), то можно представитьтакое развитие событий. Городской мальчик, городская девочка, кастовое гетто, книжное детство.  Мера всех вещей - начитанность. Подогреваемое окружением чувство своей исключительности в противоположность враждебному океану быдла вокруг. Ну, в дальнейшем замкнутость, групповая местечковость, незнание и неприятие жизни вне своей группы -вот и традиционные составляющие талмудизма.  http://teneta.rinet.ru/2000/CAM/publicistika/ar28Nov893525.974232610938040.html ======================================================= так или иначе, но нет никаких двух культур в математике. есть талмудисты и  олимпиадники. первые ненавидят вторых. вторые смеются над первыми, как убогими теоретиками, не умеющими решать простые задачи и считать интегралы,  чем не брезговали ни Эйлер ни Гаусс, ни (простите) вон Нойман. талмудисты близки по духу бюрократам, т.е. толпе, массе, винтикам и шпунтикам. вышли на чистые пруды. устроили народные гуляния унылых пошляков. восстание коммерческих поэтов. пс. и сатириков, http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=OdloXHUKLO4  которым всегда хотелось плюнуть... то ли ими хотелось то ли им. и правильно. два мира ======================================== картинка с выставки: мелкие бесы.

Гость

7 мая 2012. Солдатское кладбище. Wroclaw

Восстание масс

-То же самое творится и в других сферах, особенно в интеллектуальной. Возможно, я заблуждаюсь, но все же те, кто берется за перо, не могут не сознавать, что рядовой читатель, далекий от проблем, над которыми они бились годами, если и прочтет их, то не для того, чтобы чему-то научиться, а только для того, чтоб осудить прочитанное как несообразное с его куцыми мыслями. Масса— эта посредственность, и, поверь она в свою одаренность, имел бы место не крах социологии, а всего-навсего самообман. Особенность нашего времени в том и состоит, что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду.-

когда это писано было?

в 1926? в 1930?

это не по поводу беспорядков в Москве,

а по поводу людей поддерживающих беспорядки

даровитых поэто - физиков

литераторов и издателей

блоггеров и триггеров

акул пера

цвета офисной морали и мысли.

любителей вкусно поесть и одеться

Триггер  —  устройство, обладающее способностью длительно находиться в одном из двух устойчивых состояний и чередовать их под воздействием внешних сигналов.

корогодски, городницки и эйдельман: специльно
для анти-анти-семитов: http://www.youtube.com/watch?v=RwUdxeycpo4

O, Girl

МАТЕМАТИКИ

УЧИТЕЛЬ  и  УЧЕНИК

на фото УЧИТЕЛЮ 107 лет  и 2 дня.

RMR

От века и навек всего лишенный, отверженец, ты - камень без гнезда. Ты - неприкаянный, ты - прокаженный, с трещоткой обходящий города. Как ветер, обездоленный и сирый, своей ты не прикроешь наготы и потому с роскошною порфирой готов сравнить обноски сироты. Ты, как зародыш в чреве, слаб и плох. (Зародыш еле дышит в то мгновенье, когда с тоской сжимаются колени, скрывая новой жизни первый вздох.) Ты беден, как весенний дождь блаженный, который с кровель городских течет; как помысел того, кто без вселенной в тюрьме годам и дням теряет счет; как тот больной, что счастлив неизменно, перевернувшись на бок; как растенье, у самых шпал цветущее в смятенье... Ты беден, беден, как ладонь в слезах. Собака дохнет. Замерзает птица. Ты бесприютнее вдвойне, втройне. Зверь шевельнуться в западне боится. Забытый, рад бы в угол он забиться, но ты беднее зверя в западне. Живущие в ночлежках ради Бога, не мельницы, а только жернова, но смелют и они муки немного. Один лишь ты живешь едва-едва. От века и навек всего лишенный, лицо свое ты прячешь. Ты - ничей, как роза нищеты, взращенный, блеск золота, преображенный в сиянье солнечных лучей. От всей вселенной отрешенный, тяжел ты слишком для других. Ты воешь в бурю. Ты хрипишь от жажды, звучишь, как арфа. Разобьется каждый, коснувшись ненароком струн таких. (Пер. В. Микушевича)

=================================================================

Ведь нищета — великий свет нутра.

* * *

Ты — бедный, нищетою пораженный,

Ты — камень тот, что места не найдет,

Отверженный и жалкий прокаженный,

стучащий колотушкой у ворот.

Живешь, ничем, как ветер, не владея,

едва прикрыла слава наготу.

Она еще дырявей и скупее,

чем затрапез, одевший сироту.

Бессилен Ты и голову повесил,

как тайный во девичьем чреве плод,

и судорожными тисками чресел

она ему дыханья не дает.

И беден Ты, как дождь весенний, сирый,

блаженно с неба падающий ниц,

един и беден, как тоска по миру

из вечных камер каменных темниц.

И беден Ты и счастлив, как больной,

что поудобней повернулся на бок,

бедней цветов, возросших у канавок,

когда по ним гуляет вихрь шальной,

бедней, чем мокрая от слез ладонь...

Что пред Тобой утраты и потери

и птицы, изнемогшие в пути,

и пес голодный, воющий у двери,

и тихие тоскующие звери,

которых позабыли взаперти?

И что ночлежки, нищие ночные

перед Твоею нищетой, Господь?

Не мельницы, а жерновки ручные —

и все же могут хлеба намолоть.

А Ты, лицо рукою закрывая,

из нищих нищий и совсем ничей,

Ты — роза бедности святая,

Ты — россыпь пыли золотая

в сиянье солнечных лучей.

От века родины не зная,

Ты в мире больше не бывал.

Иначе бы вставал Ты валом,

Ты воешь бурей и звучишь кимвалом,

и рушит всех играющих кимвал.

E. Mякишев

Улыбнемся - смеха ради - 

И завяжем узелок 

На чугунном Петрограде, 

и допишем эпилог. 

Жизнь закончилась внезапно - 

Наступила тишина, 

Ничего не будет завтра: 

Ни овина, ни гумна, 

Ни Овидия, ни Рильке, 

Ни Растрелли, ни хрена. 

1986