Герман Вейль

Восхитительная статья о нем. Написанная замечательными K.Шевалле и
A.Вейлем.
Такие работы имеют неповторимое очарование. Полуматематические работы.
Раскрывающие то, что сокрыто за формулами и формализмом.
Человеческие, но не слишком, в меру человеческие и изысканные.
Будящие сердце и ум. Утонченно возвышенные и нежные работы.
Работы про любовь и смерть. Про математику и жизнь.

- Но если он и был чересчур учеником Гильберта, чтобы отказаться
от мощи аксиоматического метода, и чересчур математиком, чтобы не
ценить достижений этого метода ... все таки не к этому лежала его
душа. А аксиоматическом методе он видел "сеть, в которую мы хотим
поймать простую, великую, божественную Идею", но всегда бывает
страшно, как бы не вытащить этой сетью одни лишь трупы.
Безжалостному препарированию под ярким светом прожекторов этот
романтик предпочитал волнующую игру аналогий, к которой так хорошо
приспособлен любимый им язык немецкой метафизики. Не грубо
хватать идею с риском ее убить, скорее ему нравилось подстерегать
ее в тени, следовать за ней в ее развитии, описывать ее в
разнообразных обличьях, в ее живой сложности ... -


Математическая идея как женщина.

-Известие помолвки Германа Вейля и Геллы вызвало всеобщее
удивление, ибо чести, которой добивались многие, был удостоен
робкий, молчаливый человек, далекий от круга признанных
законодателей математического мира Геттингена. И лишь немногие
поняли, насколько удачен был выбор Геллы -

ps. Википедоры продолжают радовать.
вот здесь
Смешно написано. Еврейская семья и премия Вольфа. У кого что болит.
И еще в духе Диогена Лаэртского:

Родственником другого знаменитого математика, Германа Вейля, А.Вейль не является, хотя и написал о его творчестве вместе с К. Шевалле статью.

Очень смешно.

пс2.
Картье: Ну, конечно, у большинства было сильное предубеждение. Вначале я даже считался почти иноверцем среди других членов группы. У меня долго сохранялся интерес к математической физике. Несколько лет назад, после публикации Андрэ Вейлем своих мемуаров, я спросил его: "Ты упоминаешь, что в 1926 г. был в Геттингене... кстати, в Геттингене кое-что случилось в 1926." Вейль: "А что случилось тогда в Геттингене?" , на что я воскликнул:"Квантовая механика!" А Вейль ответил: "Я не знаю, что это такое". Он был студентом у Гильберта, а Гильберт сам интересовался квантовой механикой; там был Макс Борн, там был Гейзенберг, но, по-видимому, Андрэ Вейль не обратил на это внимания. Недавно я читал публичную лекцию о философии пространства Германа Вейля, и внимательно просматривал всю литературу. Имеется некролог Германа Вейля, написанный Шевалье и [Андрэ] Вейлем. Они превозносят его заслуги, но не упоминают его работ по физике, и даже его трудов по общей теории относительности. По всем параметрам, две лучшие книги Вейля - это именно книги по общей теории относительности и по квантовой механике!

И дальше, тоже, очень любопытно:

Картье: Андрэ Вейль любил говорить о Zeitgeist, т.е. духе времени. Это не просто совпадение, что Бурбаки прожил от начала 30-х до 80-х, тогда как Советская власть длилась с 1917 до 1989. Андрэ Вейль не любит этого сравнения. Он постоянно повторяет: "Я никогда не был коммунистом!" Существует шутка, что XX-е столетие длилось от Сараево 1914 до Сараево 1989. XX-е столетие, с 1917 до 1989, было столетием идеологии, веком идеологии.

И про Клода Шевалле, устами его дочери, расставляя точки:

``Что касается строгости, все члены Бурбаки беспокоились о ней: движение Бурбаки началось, в-сущности, из-за недостатка строгости у французских математиков, в сравнении с немецкими, т.е. гильбертианцами. Строгость заключалась в очищении от наростов излишних деталей. Обратно, недостаток строгости в доказательстве создавал у моего отца такое впечатление, как от прогулки по грязи, когда для того чтобы идти вперед, ты вынужден запачкаться. Когда грязь вычищена, можно подойти к математическому объекту, выкристаллизованному телу, чьей сущностью является структура. Когда эта структура определена, он бы сказал, что именно это - предмет его интереса, то, чем можно любоваться, поворачивать, но, разумеется, не переделывать. Для него математическая строгость заключалась в создании нового объекта, который мог в дальнейшем оставаться неизменным. Метод работы моего отца - ... это создание объекта, который затем оставался бы инертным, т.е., в-действительности, мертвым. Он не должен был более изменяться или превращаться. В этих словах не надо искать иного содержания. Но я должна добавить, что мой отец был, по-видимому, единственным членом Бурбаки, который относился к математике как к способу умерщвления объектов из эстетических соображений''