В листве березовой, осиновой,
в конце аллеи у мостка,
вдруг падал свет от платья синего,
от василькового венка.
Твой образ легкий и блистающий
как на ладони я держу
и бабочкой неулетающей
благоговейно дорожу.
И много лет прошло, и счастливо
я прожил без тебя, а все ж
порой я думаю опасливо:
жива ли ты и где живешь.
Но если встретиться нежданная
судьба заставила бы нас,
меня бы, как уродство странное,
твой образ нынешний потряс.
Обиды нет неизъяснимее:
ты чуждой жизнью обросла.
Ни платья синего, ни имени
ты для меня не сберегла.
И все давным-давно просрочено,
и я молюсь, и ты молись,
чтоб на утоптанной обочине
мы в тусклый вечер не сошлись.
1930
======================
ни платья синего, ни имени...
встреча с прошлым опасна своей пугающей наготой..
вроде как те же лица, но оплывшие, потрепанные, распухшие,
со следами порока и прожитых дней...
они разные, кое-кто изменил их в сторону камня, кто-то в сторону
маски или черепа, обтянутого кожей...
про женские лица не говорю, краска не помогает смыть страсти и слезы,
обиды и разбитые мечты, пусть глупые, но разбитые.
сохранился ли ребенок над новым слоем лет и грехов?
у некоторых сохранился, как это не странно,
но осталось и нечто несмываемое ветрами и солнцем,
неистребимая, пошлая, пресмыкающаяся перед сильными
провинциальность...
не в лучшем смысле этого слово,
не французская, нет, местная, полу-деревенская, неистребимая
отеческая провинциальность и неуверенность,
страх перед широтой и свободой,
ну ... и в широте и свободе можно найти свое, исконное,
такое же узкое и иерархичное, найти маленькую деревню и стать
там тем кем был ранее, вернее быть прежним..
по-существу это закостенелость, сохранение формы, пороков и глупости..
ушла гибкость, ушла потенциальная сила, ушла страсть и надежда...
осталось.. а что осталось то?
все давным давно просрочено, вообще говоря,
те, кто вписался в новый мир не вызывает особой симпатии,
вписались реалисты,
таланты выписались из этого нового, дивного мира.
И правильно сделали, вообще говоря.
еще раз, попытка сменить место не увенчалась успехом, место сменить
удалось, но осторожность и лакейство, в целом, нет... это оказалось
сильнее, незаметней, ... как же провинциальным актерам нужна
публика, зрители... иллюзия значимости, можно убежать от кошмаров
знакомых лиц, мордатых и поцоватых... но как убежать от внутренней, приобретенной в юности мордатости и поцоватости... ? как?
как обрести внутреннюю свободу, если она была смертельно опасна,
когда ты был молод, когда ты ее продал в лагере, обменял на спокойствие
и безопасность? в этом проблема, в страхе, который глубоко внутри,
порой неосознанном страхе и зажатости, хочется быть под кем-то,
или быть кем-то, но чтобы кто-то другой был под тобой...
ну да..мордоровское, совковое садо-мазо, оно трудновыводимо, как глисты.
====
при этом Набокову в 1930 году было .. 30 лет, ну может 31..
давным-давно просрочено,
смешно, это смешно, смешные слова - давным давно, когда тебе 30 лет
разве это давным-давно ?
по ссылке.. деды воевали, типа ггг
