вспомнился с кином "Окраина (1998)". Мужик там играет, 1925 года рождения, Ванин, играет
и выгдядит хорошо и вообще правильное кино, а тут все про левых, правых, без-умие властей,
свободу и счастье.. тут вам не там, а там = чисто деревня, народ и простота нравов, феодальная.
Прошло 12 лет. и нате вам, здрастье на Урале:
Своя земля (Казаки не сдаются)
- Когда председателя окунают в прорубь=- это комбинированная съемка?
- Натурная
==============
Я когда первый раз смотрел, подумал, что выдумка, аллегория.. ну как человек мог
воевать, ему же лет 50, ну выглядит так.. ан нет, правду глаголит, ему таки 73,
он таки прибавил, тут кажется, что вранье то, а ведь все правда, правда:
Алексей Захарович Ванин, заслуженный мастер спорта по классической борьбе.
=========
Из таких же, как и я, хороших стрелков сформировали роту. До этого ни в одной армии мира такого не было. Снайпера обычно «работают» в одиночку. Мы распределились на три километра вдоль наших позиций. Окопались. И пока немцы не очухались и не накрыли нас огнем из всех батарей, настреляли мы их прилично и на вражеской позиции, и по ближним деревням...
— Не жалко было фрицев, тоже ведь люди? — Когда целился в первого, винтовка ходуном ходила от волнения. Так и не посмотрел в стереотрубу: попал или нет. На душе было муторно. Хорошо помню второго. Это случилось через день. Он шел к колодцу за водой. Упал сразу, как подкошенный, и не шевелился. Через время появился другой немец. Очевидно, не дождавшись, пошел искать товарища. Во мне уже проснулся охотничий инстинкт. В тот момент они для меня были чем-то вроде перелетных уток. Срезал я сходу и этого горемыку. Волнения уже не было. Появилась твердость и уверенность в своей правоте: мы должны освободить свою Родину от фашистской нечисти.
Когда сейчас воины возвращаются из «горячих точек», то проходят психологическую реабилитацию. У нас в те годы, конечно, ничего такого не было. Мы убивали — нас убивали. После войны у многих фронтовиков нервы были не в порядке. Я, например, не могу смотреть фильмы о войне — трясет всего, и слезы льются сами собой...
— Сибирякам на фронте легче было, чем другим? — На войне легко не бывает никому. В большинстве своем сибиряки — люди прямые, искренние, выносливые и практичные. Я, например, мог быстро отыскать сухие дрова, развести огонь и хотя бы кашу сварить. Полевая кухня была доступной, когда часть стоит в обороне, а во время боевых действий солдаты довольствовались сухим пайком. Да и тот не всегда успевали подвезти. Бойцы-горожане, случалось, ослабевали с голодухи. Какой уж из него после этого воин. — Вам удалось избежать ранений? — Первый раз меня зацепило на Калининском фронте. Осколком — в руку. Мы тогда километрах в 50 от Москвы были. В санчасти перевязали, зажило на ходу. Во второй раз ранило уже серьезно. Форсировали мы Донец под Лисичанском. Стали взбираться на кручу, а немец сверху поливает пулеметным огнем. Мне прострелило бедро, я свалился в яму. Кровь хлещет, кое-как ее остановил. Помню, там было хитрое проволочное заграждение, зацепившись за которое гимнастеркой или штанами, уже не вырвешься — затягивает. И немецкие пулеметчики в упор «прошивали» наших солдат, попавших в эту проволочную ловушку. Наступление захлебнулось. Ночью сотни раненых сползались к берегу в ожидании переправы. Но я не стал полагаться на случай и кое-как доплыл сам. А утром немцы провели артподготовку, накрыли огнем весь тот берег с ранеными. Мне потом уже в госпитале очевидцы рассказывали, что от наших солдат там осталось только кровавое месиво...
— Я слышал, что многие солдаты выбрасывали нагрудные медальоны, суеверно считая, что это смертный знак. Поэтому нельзя было опознать личности многих убитых, что увеличивало списки пропавших без вести... — Это был не медальон, а маленький патрон, в который вкладывали листок с номером части, именем и домашним адресом солдата. Может, и выбрасывал кто, я не видел. А только на войне было больше веры, чем суеверия. Там я впервые увидел, как люди вдруг начинали молиться. И даже самые закоренелые атеисты не умом, так душой инстинктивно обращались к Богу. Я-то сам крещенный с детства. И в бою, и потом в мирное время на съемках «Калины красной», когда «ЗИЛ» в реке топил — страшно было. А как прошепчу: «Господи, прости меня, спаси и помоги», — так сразу и легче на душе становится.
ps.и в телевизоре показывают, лихой парень с наганом
Комментариев нет:
Отправить комментарий