как национальной русской забавы.
помню, что в 70-ые пили все. не пили только "хорые, дурные и большие падлюки",
не пили те, кого не затронула "утиная охота", не пили только дети и бабушки - другие
поколения.
и веня пил.
и сережа новиков пил.
выдержать атмосферу без водочки было трудно. задыхались, потому и пили.
да и ... читали хэмингуя да, пропаганда бессмысленности и бесподащности жизни
работала? .. зачем это делали? -0- это другой вопрос, наверное проблема с мужчинами - мальчиками, мужчинами - зиловыми была острой, клуб самодеятельной песни тоже как
водочка для тех, кого придавили, для спившегося поколения, бессмысленного и утиного..
вот хорошо написано про источник и составную часть - тех, кто делал ракеты и перекрывал
енисей
Хэмингуэй как потерявшийся в "борьбе с фашизмом" левый бабник и пьяница, джек лондон - 2, джон ячменное зерно по-американски, социально близкий .. смерте жаждущих...
пили потому что жидкое, если бы было твердое -- грызли бы.. архетип, хуле:
Полвека назад, 2 июля 1961 года, покончил с собой писатель, которого целое поколение советских людей считало главным, точнее – любимым американцем.
В его книгах отечественные читатели нашли идеалы, сформировавшие мировоззрение целого поколения и стиль шестидесятников. Их, однако, интересовало не содержание диалогов, а их форма, не суть конфликтов, а авторское отношение к ним. Хемингуэй существовал не для чтения, важны были формы восприятия жизни, выстроенные писателем. Формам можно было подражать, в них можно было влить свой контекст. При этом писателем распоряжались с тем бесцеремонным произволом, который может оправдать только всепоглощающая любовь. С идеалом русского Хемингуэя вынуждены были считаться все, кто жил в 60-е. Универсальность его сказывалась в том, что, подчиняясь, сопротивляясь или игнорируя, нельзя было не учитывать его влияние.
Подражание Хемингуэю начиналось с внешности – грубый свитер, борода, полувоенный-полуспортивный покрой. Все это – желательно, но не обязательно. Важнее подчеркнутое безразличие к одежде. Отказ от стандартного костюма означал пренебрежение к внешнему лоску. Хемингуэевская система ценностей исключала торжественное отношение к жизни. Жить спустя рукава проще в свитере, чем в пиджаке. Даже Хрущев официальному костюму предпочитал просторную украинскую рубаху. Мода копировала не столько известный портрет Хемингуэя, сколько внутреннее содержание его идеала, она подражала не внешности, а отношению к внешности. Поэтому так мало галстуков в гардеробе бывших шестидесятников. Для них этот невинный лоскут – символ капитуляции.
Хемингуэевский стиль не случайно начинался с одежды. Ядром его было новое отношение к материальному миру. Небрежное отношение как к материальным, так и к духовным ценностям – вот ключ к тому странному этикету, в плену которого находились шестидесятники. В конечном счете, смысл этого этикета сводился к общению. Правильное отношение к жизни служило паролем, по которому в толпе чужих можно узнать своих. Кто же были "свои" в России?
"Свои" всегда состояли из мужчин, даже если среди них были женщины. Любовь считалась всего лишь филиалом дружбы. И настоящий шестидесятник никогда бы не променял "водку на бабу". И полюбить он мог только женщину, которая бы одобрила этот выбор.
Разочарование в Хемингуэе началось, когда жрецы дружбы и пьянства осознали ограниченность своего идеала. Хемингуэевский образец создал сильного, красивого, правильного человека, который не знал, что ему делать. Последователи Хемингуэя превратились в его эпигонов. Подтекст мстил за свою неопределенность. Жажда искренности превратилась в истеричность. Гpyбость, скрывавшая нежность, стала просто хамством. Лишние люди, не нашедшие применения своему идеалу, легко превращались в конформистов: если нечего делать – все равно, что делать. И все же Хемингуэй не исчез без следа. Он привил поколению презрение к позе. Он подарил счастье спонтанного взаимопонимания и воспитал недоверие к пафосу. Конечно, такой идеал – негативен. Но люди, которые не знают, зачем жить, все же безопаснее тех, кто знает это наверняка.
Александр Генис.
=============
вот вата, она знает зачем = верить в страну, служить цезарю, показывать кузькину мать
миру, у варваров нет этих странных вопросом - зачем жить?
как зачем?
бороться за мир с фашизмом так, чтобы камня на камне не осталось. вот цель.
разнести все в труху. ну и сесть, закурить на развалинах всего мира, как на развалинах
берлина. потому и день победы, пропахший порохом, близко это душе варвара, ищущей
покоя, ищущей смерти... есть в этом некий поинт.
а нужно то было, всего ничего - 20-30 лет, без рабства,
и усе..
Выросли украинские футбольные фанаты.
Прощай оружие, в общем.
Поколение жертвующее собой во имя будущего.
Лучшие молодые ребята, ... нужна ли эта жертва?
Хохлы, Укропы... у них есть будущее, свое, родное, укропское...
и они знают
кто им друг, а кто - враг.
Смысл жертвы в том, что она обнажила правду и сделала людей сильней.
помню, что в 70-ые пили все. не пили только "хорые, дурные и большие падлюки",
не пили те, кого не затронула "утиная охота", не пили только дети и бабушки - другие
поколения.
и веня пил.
и сережа новиков пил.
выдержать атмосферу без водочки было трудно. задыхались, потому и пили.
да и ... читали хэмингуя да, пропаганда бессмысленности и бесподащности жизни
работала? .. зачем это делали? -0- это другой вопрос, наверное проблема с мужчинами - мальчиками, мужчинами - зиловыми была острой, клуб самодеятельной песни тоже как
водочка для тех, кого придавили, для спившегося поколения, бессмысленного и утиного..
вот хорошо написано про источник и составную часть - тех, кто делал ракеты и перекрывал
енисей
Хэмингуэй как потерявшийся в "борьбе с фашизмом" левый бабник и пьяница, джек лондон - 2, джон ячменное зерно по-американски, социально близкий .. смерте жаждущих...
пили потому что жидкое, если бы было твердое -- грызли бы.. архетип, хуле:
Полвека назад, 2 июля 1961 года, покончил с собой писатель, которого целое поколение советских людей считало главным, точнее – любимым американцем.
В его книгах отечественные читатели нашли идеалы, сформировавшие мировоззрение целого поколения и стиль шестидесятников. Их, однако, интересовало не содержание диалогов, а их форма, не суть конфликтов, а авторское отношение к ним. Хемингуэй существовал не для чтения, важны были формы восприятия жизни, выстроенные писателем. Формам можно было подражать, в них можно было влить свой контекст. При этом писателем распоряжались с тем бесцеремонным произволом, который может оправдать только всепоглощающая любовь. С идеалом русского Хемингуэя вынуждены были считаться все, кто жил в 60-е. Универсальность его сказывалась в том, что, подчиняясь, сопротивляясь или игнорируя, нельзя было не учитывать его влияние.
Подражание Хемингуэю начиналось с внешности – грубый свитер, борода, полувоенный-полуспортивный покрой. Все это – желательно, но не обязательно. Важнее подчеркнутое безразличие к одежде. Отказ от стандартного костюма означал пренебрежение к внешнему лоску. Хемингуэевская система ценностей исключала торжественное отношение к жизни. Жить спустя рукава проще в свитере, чем в пиджаке. Даже Хрущев официальному костюму предпочитал просторную украинскую рубаху. Мода копировала не столько известный портрет Хемингуэя, сколько внутреннее содержание его идеала, она подражала не внешности, а отношению к внешности. Поэтому так мало галстуков в гардеробе бывших шестидесятников. Для них этот невинный лоскут – символ капитуляции.
Хемингуэевский стиль не случайно начинался с одежды. Ядром его было новое отношение к материальному миру. Небрежное отношение как к материальным, так и к духовным ценностям – вот ключ к тому странному этикету, в плену которого находились шестидесятники. В конечном счете, смысл этого этикета сводился к общению. Правильное отношение к жизни служило паролем, по которому в толпе чужих можно узнать своих. Кто же были "свои" в России?
"Свои" всегда состояли из мужчин, даже если среди них были женщины. Любовь считалась всего лишь филиалом дружбы. И настоящий шестидесятник никогда бы не променял "водку на бабу". И полюбить он мог только женщину, которая бы одобрила этот выбор.
Разочарование в Хемингуэе началось, когда жрецы дружбы и пьянства осознали ограниченность своего идеала. Хемингуэевский образец создал сильного, красивого, правильного человека, который не знал, что ему делать. Последователи Хемингуэя превратились в его эпигонов. Подтекст мстил за свою неопределенность. Жажда искренности превратилась в истеричность. Гpyбость, скрывавшая нежность, стала просто хамством. Лишние люди, не нашедшие применения своему идеалу, легко превращались в конформистов: если нечего делать – все равно, что делать. И все же Хемингуэй не исчез без следа. Он привил поколению презрение к позе. Он подарил счастье спонтанного взаимопонимания и воспитал недоверие к пафосу. Конечно, такой идеал – негативен. Но люди, которые не знают, зачем жить, все же безопаснее тех, кто знает это наверняка.
Александр Генис.
=============
вот вата, она знает зачем = верить в страну, служить цезарю, показывать кузькину мать
миру, у варваров нет этих странных вопросом - зачем жить?
как зачем?
бороться за мир с фашизмом так, чтобы камня на камне не осталось. вот цель.
разнести все в труху. ну и сесть, закурить на развалинах всего мира, как на развалинах
берлина. потому и день победы, пропахший порохом, близко это душе варвара, ищущей
покоя, ищущей смерти... есть в этом некий поинт.
а нужно то было, всего ничего - 20-30 лет, без рабства,
и усе..
Выросли украинские футбольные фанаты.
Прощай оружие, в общем.
Поколение жертвующее собой во имя будущего.
Лучшие молодые ребята, ... нужна ли эта жертва?
Хохлы, Укропы... у них есть будущее, свое, родное, укропское...
и они знают
кто им друг, а кто - враг.
Смысл жертвы в том, что она обнажила правду и сделала людей сильней.
