и текст Шульца:
Служил в армии в Прибалтике. А когда Союз развалился, я опять уехал в Россию и все бандитские годы пережил там. Российское гражданство мне не дали, хотя я там родился, и у меня оказался советский паспорт с украинской печатью, которую мне поставили, пока я в армии служил.
В 90-х меня в России называли "хохлом вонючим". И я переехал сюда, у меня семья появилась. Масса друзей, я тут в КВН играл, работал на телевидении и был счастливым человеком.
Но когда я много лет назад приехал под Одессу, я был предателем, потому что категорически отказался заполнять журналы на украинском языке, а сейчас я предатель, потому что я за Украину. Там есть негативные настроения, и наше правительство с этим ничего не делает. А это - беда, и ее надо гасить, пока не поздно.
Получилось так, что я попал на Майдан. И был там без выезда с декабря по апрель месяц ежедневно. Когда шел туда первый раз, думал, сейчас приду и мне скажут: а ты чего не говоришь по-украински, ты - урод и так далее. А там оказалось все иначе: песни, прекрасное настроение, и по барабану на каком языке ты говоришь. Это так зацепило меня сильно. Я почувствовал, что в мои 40 с копейками у меня появилась Родина. Я всегда всем говорил, что моя Родина сдохла в 90-м году, большая, дурная и чуть-чуть любимая. А оказывается, она у меня есть - обалденная такая, от нее кружится голова. От этих людей, у которых дырявая от пуль машина, а они продукты привозят на передовую. От женщин, которые с огромными ногтями на Майдане брусчатку тянули - это не передать словами. После Майдана я понял, что в эту страну нельзя было не влюбиться. И у меня появилась куча друзей с Западной Украины.
Для меня Майдан - это была подготовка к войне. Всем казалось, что избиение студентов - это страшно, но я смотрел на это все и понимал, что я это все прошел в 90-х в России. Когда нас ОМОН на футболе избивал дубинами на стадионах, который из Чечни приезжал из командировок и так развлекался. А после футбола братки и гопня нас лупила. Но если от последних можно было как-то отбиться, то против ОМОНа мы ничего не могли сделать. Когда была "Мариинка" (Мариинский парк) я получил там хорошенько и лежал потом в госпитале в Словакии. И казалось, что может быть страшнее? А оказалось, что я ничего еще не видел.
На войну я хотел еще в апреле с Майдана поехать, но меня отправили лечиться.
Когда мы ехали из Словакии и выгружали во Львове ребят, подъехали на перрон, а там - полно людей. И все нас ждут и в руки конфеты суют. Говорят: "Родной, спасибо!" И ощущение, будто ты Берлин взял только что. А приехал в Одессу - и нарвался на своих знакомых, а они мне: "Из-за тебя все, урод!" Я дома просидел три недели, не выходя из квартиры, никого не хотел видеть. И когда мне предложили работу в Польше, я сказал что я не поеду в Польшу, а пойду в батальон. Но долго очень записывался, не хотели брать, а когда таки взяли, я был счастлив, жене позвонил и говорю: "Слушай, у меня радостная новость: меня в батальон берут!" А она мне говорит: "А мне смеяться или плакать?" Но она у меня - умничка и все понимает.
Меня приняли в батальон "Крым", дочернее подразделение "Донбасса". Сейчас мы - батальон "Золотые Ворота". Помню, меня поразила атмосфера там. С трудом пережив военно-морской флот советской армии, в котором я служил, я не ожидал, что так будет, такое обалденное отношение друг к другу.
Когда приехали в Счастье в октябре, первая картинка - какой-то непонятный город, хотя я ожидал более страшного чего-то, каких-то развалин. Конечно, когда тут минами крыли, в первый же вечер, я не скрою, что я испугался, и это даже не страх был, а какой-то ступор - первый настоящий запах войны для меня. Но со временем это все как-то притерлось: ну стреляют и стреляют, уже даже мины где-то игрушками казались. Спишь ночью, слышишь - летит. Глаза открыл, считаешь: раз, два, три.. "бах!!"..возле здания где-то упала. Думаешь, не сюда, ну и Бог с ним - и дальше спишь.
Люди местные - разные очень, если один тебе говорит: "Чего ты сюда приперся?", - то другой приходит и на ухо тебе шепчет: "Дай мне украинский флаг, я хочу дома повесить!"
И я понимаю, что здесь такой человек - герой, потому что завтра все может так обернуться, что ему будет очень тяжело; выживать ему приходится среди людей, которые его категорически не принимают. Патриотом в Счастье быть тяжело, но они здесь есть - шикарные и настоящие.
Мы детям помогаем, детскому дому в Счастье и интернату в Новоайдаре. И когда ты приходишь, смотришь в их глаза, то понимаешь, что они - это те, кто больше всего за ошибки взрослых платят. Дети верят, что если ты взрослый, то ты - мудрый и великий. А на самом деле все не так: глупость человеческая не знает пределов. Бабушка какая-нибудь за гречку продалась или за 200 грн, а сейчас в ее разрушенном доме, в подвале внук живет. Бабушка ему в этом не сознается, она с этим и умрет, а он платит за это. Он ничего не может решить, он маленький.
Я завидую жителям западной Украины, там иначе все. Второй раз я там был, когда привезли летом хоронить моего друга Артура, он под Славянском погиб. В Трускавец подъехали, а там колонны людей с флагами. Свечей длинные ряды стоят. Смотрю на дома - на балконах люди стоят, кто-то плачет. А ведь многие даже не знали, кто он. Мы заезжаем в Борислав, а там на улицах полно людей, которые пришли попрощаться с погибшим. И я понял, что там с детства людей пропитывают, как корж, любовью к своей земле. Пусть правительство будет плохое, еще что-то, но это твоя земля, твоя Родина, и ты там запитан этим по-настоящему. Я первый раз с таким столкнулся, и это было трогательно. Мы ехали в автобусе с другом из Харькова и плакали. Я такого в жизни никогда еще не видел и не испытывал.
Увидев войну, я внутренне как-то поменялся, но остался таким же балбесом, как во времена, когда в КВНе играл. Остался таким же сентиментальным. Я вижу какие-то тонкие вещи, тех же кошек собак, когда их хозяева бросили и они по улицам болтаются, а наши ребята притаскивают этих животных, кормят. Хотя я чаще работаю на кухне, но как-то поехали с ребятами на зачистку, это были первые заморозки. Приехали к дому шикарному, огромному, зашли во двор, а там привязанная овчарка, которая умирает от холода. Ее просто с цепи никто не отпустил. У нее вода в миске замерзшая. Мы ее отвязываем и видим, какая она счастливая, как сумасшедшая, полупьяная. И это тоже трогает.
Добровольческие батальоны, они какие-то особенные. Мне нравится то, что мы можем здесь в какой-то степени коллегиально принимать решения. С командиром можем общаться абсолютно по-человечески. Здесь все находятся на самосознании. Хочется с этими же ребятами до конца дойти. Чтоб потом с ними встретиться и быть нормальным человеком. И не потому, что перед кем-то будет стыдно, а перед собой, чтоб не было стыдно.
Я благодарен судьбе, что попал сюда и открыл для себя столько людей. Это клад. Вот у нас всегда в стране считают золотовалютный запас. А он здесь - в пацанах и в людях, от которых сюда идут тушенки, трусы, носки и так далее.
Когда мне попался телефон какого-то ребенка, который рисунок передал, я ему позвонил и говорю: "Спасибо тебе, мы твои конфеты получили, просто спасибо, ты молодец!" И слышу, как этот мальчишка, который где-то в Житомирской области в каком-то селе живет, учащенно дышит в трубку, он счастливый, потому что ему позвонили с войны солдаты.
Здесь тоже есть дети, которые ко мне привязались и как родные мне стали. Меня девочка, Наташка, спрашивает: "Ты когда домой поедешь?" - я говорю, что в апреле. А она мне: "А как же я без тебя здесь жить буду?" Ей 9 лет, а она мне такое говорит, значит доверяет! Она мне фенечку на руку из ленточек желто-голубых сплела. И ты бежишь в магазин, какую-то игрушку ей покупаешь, даришь ее ребенку и сияешь от этого внутри. Очень хотелось бы увидеть, что здесь после войны будет, как люди будут жить. Наташку увидеть, когда подрастет. И мальчишку, которого у нас тут подкармливают. "Снайпер" он себя называет. Интересный мальчик очень. Я буквально позавчера нашел в коробке 2 украинских флажка, дал их детям этим и какие у них глаза были - не передать. Мне очень хочется, чтоб к ним эта беда не пришла, которая здесь близко присутствует. Хорошо, что они живы, и дай Бог, чтоб остались живы!
Я еще и до войны детям-инвалидам помогал. Надевал костюм Деда Мороза, конфеты им раздавал. У меня главные помощник в этом - это жена, она меня всегда понимала. Как бы мы ни жили. И бывали моменты, когда тяжело было без денег, но это не мешало помогать детям.
Когда мне задают вопрос: "Зачем тебе это все?" Я говорю: "Вы когда-нибудь жили в России? А я там жил. И не как гастарбайтер, который ест "Мивину" и отсылает деньги. Я жил на своей родине полулегально, я видел этот бардак, когда у меня там маму погубили. Это в стране, где всем забивают голову каким-то несметными богатствами, нефтью и газом. И я очень не хочу, чтоб такая жизнь была здесь. Я видел тот русский мир, с умирающими стариками. Жил в полузаброшенных городах, в селе, где рядом со мной умирающая бабушка обитала, а я ей воду носил. Там нет ни газа, ни воды, ни черта вообще. Мне ее жалко было. Зачем мне тот мир нужен? А на Украине мне хорошо, и я здесь останусь навсегда. А когда меня спрашивают: "Тебе не стыдно, что ты русский?" Я говорю, что нет, не стыдно, потому что я хочу быть нормальным русским.
Мой сын сейчас учится в 5 классе, а пару лет назад приходил из школы и говорил: "Я ненавижу эту страну!" Я спрашивал: "Почему?" - а он отвечал, что его заставляют говорить на украинском. А когда я был в батальоне "Крым", мы встретились в Киеве. Мы зашли на баррикады, он там побыл, посмотрел. Съездил на западную Украину, и я его не узнал. Теперь мне пишет на украинском языке стихи, рисунки присылает. И это без навязываний, которые меня всегда бесили. Потому что это постсовдеповская программа. А детям все должно в меру подаваться и потихонечку.
Я стал оптимистом, несмотря на то, что война. Лучше пережить вот такое и думать, что это счастье. Чем тихо загнивать, жить в сером болоте, не иметь своего мнения и ждать пока кнутом по спине ударят и тогда идти и что-то делать.
Еще в 90-ых, мама моя телевизор смотрела, о том, как на Украине все время буянили, что-то требовали, и говорила: "Вот видишь, там что-то хотят изменить, а вот здесь не платят зарплату месяцами, и они идут пешком на завод!" Сейчас то же самое происходит: мы что-то хотим поменять, а там - нет.
Больно от того, что Луганск здесь совсем рядом, 15 км, а мы до него не можем никак дойти. И больно, когда говорят про Донбасс: "Да обмотайте его проволокой нафиг, и пусть живут себе сами!" Но ведь даже если там один человек наш, который за Украину, то надо за него бороться. Мне бы очень хотелось увидеть эту страну абсолютно счастливой и другой, я надеюсь, что так и будет. За это и воюем.
========================
и комментарий к комментатору Шульца:
Ты этих "украинцев" видело, очень добрый ЗахЕров? А что они захотели - уже всеми миру понятно. Только ты тут сидишь за бабки идиота включаешь! И это ещё не страшно! "Страшно" у вас пидорасов, - ещё впереди! Вы ещё не знаете что такое "страшно" !
