Ты — камень тот, что места не найдет,
Отверженный и жалкий прокаженный,
стучащий колотушкой у ворот.
Живешь, ничем, как ветер, не владея,
едва прикрыла слава наготу.
Она еще дырявей и скупее,
чем затрапез, одевший сироту.
Бессилен Ты и голову повесил,
как тайный во девичьем чреве плод,
и судорожными тисками чресел
она ему дыханья не дает.
И беден Ты, как дождь весенний, сирый,
блаженно с неба падающий ниц,
един и беден, как тоска по миру
из вечных камер каменных темниц.
И беден Ты и счастлив, как больной,
что поудобней повернулся на бок,
бедней цветов, возросших у канавок,
когда по ним гуляет вихрь шальной,
бедней, чем мокрая от слез ладонь...
Что пред Тобой утраты и потери
и птицы, изнемогшие в пути,
и пес голодный, воющий у двери,
и тихие тоскующие звери,
которых позабыли взаперти?
И что ночлежки, нищие ночные
перед Твоею нищетой, Господь?
Не мельницы, а жерновки ручные —
и все же могут хлеба намолоть.
А Ты, лицо рукою закрывая,
из нищих нищий и совсем ничей,
Ты — роза бедности святая,
Ты — россыпь пыли золотая
в сиянье солнечных лучей.
От века родины не зная,
Ты в мире больше не бывал.
Иначе бы вставал Ты валом,
Ты воешь бурей и звучишь кимвалом,
и рушит всех играющих кимвал.
