Ну да - говорим ленин, подразумеваем партия...
Говорим Веласкес, слышим тексты, тексты Ортега-и-Гассета и Фуко.
Говорю Ортега-и-Гассет - подразумваю Германа Вейля, двойника немецкого, с теми же
годами жизни (примерно), вероятно они были знакомы...
Говорю Фуко - приходит на ум Гротендик, может быть чисто визуально... а может быть и нет
Фуко писал тяжелее, но бунтарь, да, бунтарь. тут, впрочем только первое впечатление,
возможно и не верное, тут не уверен...
Тексты Ортеги, Вейля и Гротендика свободны и легки, вызывают со-переживание,
со-чувствие, прикосновение к прошлому (Ортега и Вейль) к тонкому пониманию человека
и культуры.
С Фуко не совсем так, он более из металла, нежели Гротендик, с искалечнным изначально
сознанием и миропониманием, Фуко - живое страдание и слог его тяжел.
и тем не менее слова и образы связаны, образы и тексты, тексты и люди, люди и время
рождения ... и время смерти, и опять тут возникает разрыв двойственности - страдания
Фуко свели его в могилу раньше современного, скорректированного врачами и лекарствами
времени...
спид однако, это уже двойная коррекция бытия, так что в некотором смысле Фуко ближе
к Веласкесу, нежели Ортега.
