Меркнет зрение — сила моя, Два незримых алмазных копья; Глохнет слух, полный давнего грома И дыхания отчего дома; Жестких мышц ослабели узлы, Как на пашне седые волы; И не светятся больше ночами Два крыла у меня за плечами. Я свеча, я сгорел на пиру. Соберите мой воск поутру, И подскажет вам эта страница, Как вам плакать и чем вам гордиться Как веселья последнюю треть Раздарить и легко умереть, И под сенью случайного крова Загореться посмертно, как слово.
1977
Я
уверен, что мое правительство даст мне разрешение и на эту работу и на
приезд сюда Андрюши с бабушкой, которых я не видел уже полтора года.
Я уверен,
что правительство не станет настаивать на каком-либо другом
антигуманном и несправедливом ответе в мой адрес. Авторитет его
настолько велик, что считать меня в теперешней ситуации вынуждающим
кого-то на единственно возможный ответ просто смешно; у меня нет другого
выхода: я не могу позволить унизить себя до крайней степени, и письмо
мое просьба, а не требование. Что же касается моих патриотических
чувств, то смотри “Ностальгию” (если тебе ее покажут) для того, чтобы
согласиться со мной в моих чувствах к своей стране. Я уверен, что все
кончится хорошо, я кончу здесь работу и вернусь очень скоро с Анной
Семеновной и Андреем и с Ларой в Москву, чтобы обнять тебя и всех наших,
даже если я останусь (наверняка) в Москве без работы. Мне это не в
новинку.
Я уверен, что мое правительство не откажет мне в моей скромной и ЕСТЕСТВЕННОЙ просьбе.
В случае же невероятного – будет ужасный скандал. Не дай Бог, я не хочу его, сам понимаешь.
Я не диссидент, я художник, который внес свою лепту в сокровищницу славы советского кино. И не последний, как я догадываюсь.
(В
“Советском фильме” один бездарный критик, наученный начальством,
запоздало назвал меня великим.) И денег (валюты) я заработал своему
государству больше всех бондарчуков, вместе взятых.
А
семья моя в это время голодала. Поэтому я не верю в несправедливое и
бесчеловечное к себе отношение. Я же как остался советским художником,
так им и буду, что бы ни говорили сейчас виноватые, выталкивающие меня
за границу.
Целую тебя крепко-крепко, желаю здоровья и сил. До скорой встречи.
Твой сын – несчастный и замученный Андрей Тарковский.
P.S. – Лара тебе кланяется».
1983
=========
что это было то?
отец не ответил. правильно. письма читали. и сейчас читают.
свобода брат, свобода брат, свобода...
но в каком фильме про свечу то? в ностальгии?
1:27:58
но "обратный перевод" ужасен... так же нельзя... но оказалось можно. все можно.
поэзия непреводима..
однако, однако почему голоса ушли, ушли...
но не все голоса, некоторые звучат, еще звучат...
================
как сумасшедший с бритвою в руке..
вот хорошее, раннее, 1971, the Park ... все еще живы.
и вообще альбом, который я не слышал, удивительно, а ведь он неплохой,
где-то,
кто-то жил,
тогда,
и это звучало, доходило, звенело...
и разбивалось о быт.
им то и лет было немного, молодые совсем.
=====
ps. прочитал пророческий последний куплет Parka...
o why my heavy heart you say When tears would stain the sights so gay My brother's dreams once here did soar Until he died at the hand of needless war Ah ah ah ah ah ah ah ah
---
брат моей жены любил UH... until he died at the hand of needless war...
странно, да.
